| АРМЕНИЯ: ПОСЛЕ
ДЕСЯТИЛЕТНЕГО ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА.
Результаты десятилетнего переходного периода оказались весьма
удручающими. Хотя экономика Армении растет с 1994 года, ее ВВП
в 2000 году составлял всего две трети от допереходного. А доминирующие
тенденции роста считаются неустойчивыми: в экономике слишком низок
приток нового частного капитала и создания рабочих мест, невелики
инвестиции и слаб экспортный потенциал.
В настоящее время Армения принадлежит к числу беднейших стран
мира (так называемые страны IDA), ее номинальный ВВП на душу населения
составляет около 650 долларов США; 55% населения живет за чертой
бедности и около 30% рабочей силы - безработные (Всемирный Банк,
2001).
По оценкам, за это десятилетие эмигрировало около 20% населения
Армении, из них большая часть – в Россию (Погосян, 2000). Хотя
нет систематического анализа оттока населения, отрывочные данные
свидетельствуют о том, что 30% всех мигрантов имеют высшее образование.
Очевидно, это серьезная утечка мозгов, лишающая страну ее важнейшего
ресурса для долгосрочного развития.
В то же время, на краткосрочную перспективу, эта новая эмиграция
обеспечивает значительный доход для населения Армении. Ориентировочно,
до 65% от всех частных денежных переводов, получаемых Арменией,
высылают недавние эмигранты.
Слабые экспортные показатели должны вызывать недоумение. Даже
при том, что в Армении действует один из самых благоприятных торговых
режимов в Содружестве Независимых Государств (СНГ), экспорт ее
товаров в 2000 году составил лишь 16% от ВВП, почти самый низкий
в бывшем СССР. Для малой страны, находящейся в сильной зависимости
от импорта сырья, с экономикой, тесно интегрированной со своими
соседями, существующий уровень экспорта чрезвычайно низок и создает
серьезный макроэкономический риск. В то время как традиционные
рынки в бывшем СССР рухнули, предприятия Армении сталкиваются
с серьезными трудностями при проникновении на новые рынки. Учитывая,
что по установившемуся стереотипу армяне воспринимаются как преуспевающие
торговцы, передача навыков торговли и маркетинга от армян диаспоры
в Армению еще не произошла.
Приток инвестиций из диаспоры также оказался гораздо ниже ожидаемого.
Всего в 1995-99 гг. Армения получила в среднем менее 30 долларов
прямых ИИ на душу населения,(5) в то время, как Словения и Литва
привлекли более 100 долларов на душу населения, а Эстония, Венгрия
и Чехия – более 200 долларов. И на удивление большая доля инвестиций
диаспоры пришла из России, а не с Запада, где армянские общины
обладают большим деловым опытом и инвестиционным потенциалом.
В чем загвоздка?
В Армении первый посткоммунистический режим возник под сильным
влиянием армии и связанных с ней стуктур, что неудивительно, учитывая
то обстоятельство, что страна участвовала в открытом военном конфликте.
Также, с самого начала, военное руководство установило свои собственные,
немалые коммерческие интересы, утверждая, что эти предприятия
помогают финансировать ведение военных действий. Карабахская война
также привела к чрезвычайной мобилизации и сделала организацию
армянского общества весьма авторитарной. Эта чрезмерная мобилизация
в начале 1990-ых годов оказала серьезное воздействие на последующее
политическое развитие (Bremmer, 1996) и нанесла ущерб процессу
реформирования. В частности:
В сфере государственного управления она способствовала возникновению
громоздкого аппарата по надзору и контролю, и в целом задержала
дерегулирование экономики.
В сфере принятия политических решений была ограничена возможность
участия общественности в обсуждении политики реформ. Отсутствие
диалога между основными заинтересованными сторонами помешало правительству
заручиться общественной поддержкой реформ и создало дополнительные
трудности при их проведении.
В сфере экономики тесные связи между существующими ведущими фирмами
(как недавно приватизированными госпредприятиями, так и новыми),
силовыми министерствами и влиятельными политиками явились главным
источником неконкурентного поведения и препятствий для новых фирм.
Мелким и средним предпринимателям остается мало места для того,
чтобы действовать независимо от политических кланов.
В то же время правительству Армении удалось создать некий красивый
либеральный фасад, остановить инфляцию и ускорить важные рыночные
реформы (например, приватизацию, либерализацию и введение законодательства,
благоприятного для рынка). С макроэкономической точки зрения,
после 1996 года в макроэкономике сохранились весьма незначительные
искажения, связанные, например, с правительственными постановлениями,
номинальным налоговым режимом и бюджетными субсидиями. Традиционные
индексы прогресса реформ свидетельствуют о том, что к 2000 году
Армения стала ведущей страной в области реформирования в СНГ.
Однако, на микроэкономическом уровне никакой либерализации в действительности
не произошло. Традиционные централизованные социалистические нормы
и правила были в массовом порядке заменены различными децентрализованными
контрольными механизмами, которые были навязаны отраслевыми министерствами,
местными властями и влиятельными деловыми кругами, не желавшими
реальной конкуренции. Государство не в состоянии (и не имеет стимулов)
внедрить благоприятную микроэкономическую среду и правовое поле,
а также поддержать создание нормальной деловой среды. В то время,
как экономика остается в руках полунезависимой деловой элиты,
тесно связанной с ключевыми политическими фигурами (Suni, 1999,
c.2), возникший инвестиционный климат стал довольно враждебным
к любому новичку, включая инвесторов из диаспоры. Так, «вопреки
выражаемой на словах поддержке инвестиций, правительство Армении
главным образом заинтересовано в получении гуманитарной помощи
и неограниченных долгосрочных кредитов – источников финансирования,
которые ему гораздо проще контролировать, чем прямые инвестиции»
(Bremmer, 1996, c.32). И поскольку чиновники получают большую
выгоду от импорта, который остается весьма прибыльным бизнесом,
у многих есть причины противодействовать притоку инвестиций, которые
могут заменить импорт отечественным производством.
Помимо этого, вскоре после достижения прекращения огня в 1994
году, национальная сплоченность армянского общества начала таять.
Политическая элита, которая возглавляла движение страны за независимость
и руководила военными действиями, была подвержена серьезным внутренним
конфликтам и борьбе за власть.
Раздробленность политической элиты выразилась в быстрой смене
правительств. С 1991 в Армении было 10 премьер-министров.(8) Эти
кадровые перестановки в большинстве случаев приводили к очень
незначительным изменениям в экономической политике, и в то же
время создавали у инвесторов стойкое впечатление об экономической
нестабильности и неопределенности.
Армянская диаспора отреагировала на создавшееся положение следующим
образом:
Обеспечила большой приток гуманитарной помощи и частных денежных
переводов.
Успешно лоббировала правительство США с целью расширения официальной
помощи Армении.
Обеспечивала сильную и в целом безоговорочную поддержку сменяющихся
правительств Армении.
Во всех этих начинаниях диаспора в основном серьезно преуспела.
Армения стала одним их ведущих получателей международной помощи
во всем мире. В 2000 году Армения получила официальной помощи,
в общей сложности, на 240 миллионов долларов (11% ВВП) в виде
официальных перечислений и льготных кредитов, или 75 долларов
на душу населения. Помимо этого, Армения получает значительное
количество гуманитарной и технической помощи, которая не отражена
в бюджете. В США армянское лобби преуспело в выбивании из Конгресса
несоразмерно большой американской помощи для Армении, которая
составляет 90 миллионов долларов в год, и в то же время блокировала
аналогичные программы помощи Азербайджану.
Армения продолжает получать значительный приток денежных перечислений
и частных переводов (в настоящий момент, 8-9% ВВП ежегодно), поступающих
в основном от родственников, эмигрировавших недавно или временно
работающих за границей. Согласно опросам домашних хозяйств, не
менее 15% семей регулярно получают частные денежные переводы.
И в 1999 году приблизительно для 8% домашних хозяйств эти переводы
являлись главной составляющей их доходов.
В то же время представители диаспоры оторваны от активного повседневного
участия в экономической и политической жизни Армении. Попытки
диаспоры делать инвестиции провалились, главным образом, из-за
того что столкнулись с враждебным отношением в самой Армении.
Но крупные организации диаспоры никогда не пытались систематически
защищать своих членов от произвола деловых и политических кругов
Армении. Стратегия диаспоры заключается в ограничении открытой
критики, дабы не нанести ущерб репутации правительства. Не наблюдается
также желания серьезно оценить результаты массированной помощи,
оказанной диспорой за прошедшие 10 лет. Сам по себе акт дарения
представляется более важным, чем его реальный эффект.
Таким образом, хотя режим в Ереване сильно зависит от поддержки
диаспоры, диаспора не воспользовалась этой зависимостью, чтобы
«приобрести» для себя более активную роль в процессе развития
Армении. Напротив. Диаспора выбрала безоговорочный механизм оказания
этой поддержки. В реальной жизни это означает, что диаспора предоставляет
значительное финансовую и политическую поддержку режиму, который
не желает увеличения политико-экономического влияния диаспоры
и препятствует усилиям диаспоры по расширению продуктивных инвестиций.(9)
Подобная реакция диаспоры, по моему мнению, является серьезным
недоиспользованием ее собственного потенциала. Диаспора не вносит
должного вклада в укрепление частного сектора Армении и в перспективы
развития страны. Даже в тех (все еще редких) случаях, когда диаспора
участвует в деловых проектах, она служит, главным образом, источником
финансирования и в гораздо меньшей степени источником знаний рыночной
информации и опыта. Это происходит по той причине, что диалог
Армения-Диаспора все еще в целом вращается вокруг укрепления культурных
и гуманитарных связей.
Как было заведено в советское время, правила взаимоотношений между
Арменией и диаспорой по-прежнему устанавливает Ереван. Что касается
перспектив для инвесторов из диаспоры в Армении, высказывание
Амирханяна (1997) представляется нам очень показательным. В своем
весьма любопытном изложении сложных взаимоотношений между правительством
Армении и диаспорой, он подчеркивает, что для инвестиционного
процесса необходим спрос, потребность: «Значение диаспоры сведется
к тому, смогут ли местные армяне позволить себе поделиться своими
ограниченными ресурсами и возможностями с пришлыми армянами» (с.21).
До сих пор было немного доказательств того, что политическая элита
в Ереване готова делиться. Однако, как утверждается в настоящей
статье, это может продолжаться еще долго, если партнеры из диаспоры
останутся пассивными и готовыми следовать формуле «Давайте ваши
деньги и идите домой».
В то же время есть основания считать, что вовлеченность диаспоры
в дела Армении в нынешней форме постепенно превратилась в препятствие
для развития Армении, а не в источник разрешения проблем переходного
периода. Деньги и политическая поддержка диаспоры помогают ослабить
давление на систему и, следовательно, подрывают потребность в
дальнейших реформах, особенно, в улучшении инвестиционного климата.
Правящая элита получает дополнительные ресурсы для выживания,
позволяющие оттягивать необходимые реформы, несмотря на бедность
населения и эмиграцию самых квалифицированных кадров.
Почему армянам так трудно
использовать опыт Израиля ?
|
