Александр Таманян – выдающийся зодчий, академик архитектуры Российской империи. Автор генерального плана Еревана

НАРИСОВАВШИЙ ЕРЕВАН

4 июня 1679 года над Ереваном сияло яркое южное солнце. Первая среда после Вознесения нагоняла тропическую дрему на жителей города. К вечеру небо заволокло облаками. Так всегда бывает перед бурей. Предзнаменование. Первые удары мощнейшего Гарнийского землетрясения сотрясли всю Араратскую землю. Тысячи людей оказались под руинами. Невероятной силы подземные толчки охватили огромную территорию: рухнул храм Гарни, развалились непоколебимые временем церкви Трдатакерт, Айриванк, Дзагаванк, Джрвеж, Хор-Вирап. В руинах оказались и городские часовни - Катогике, Погос-Пет-рос, Зоравор, Св.Ованес, Гегарда-оджах. Ночь на 5 июня выдалась кошмарной: толчки продолжались. В обвалах никто не ночевал - только трупы. Оказавшееся на улицах население города очерчивало один дантов круг за другим. И молилось. Утром Ереван уже оплакивал погребенных заживо своих детей. Но не осталось храма для отпевания. Ни церкви, ни часовни.

Великий зодчий перечитывал отвратительную публикацию и не хотел верить глазам: как такое стало возможным? Он вспомнил октябрьские дни 1917 года, когда в кабинет вице-президента Академии художеств Александра Таманова ворвался перепоясанный пулеметными лентами матрос и заявил, что отныне эта высокая должность принадлежит ему - представителю Балтийского флота. Следует однако признать, что наглец оказался прав- здание нового советского государства проектировал именно оборванец с наганом: он приставлял дуло пистолета к виску интеллекта и заставлял аплодировать невежеству. Впрочем, у архитектора был выбор - уехать на родину предков. Он, конечно, воспользуется этой возможностью, тем более что в 1918 году Армения уже провозгласила свою политическую независимость и призвала всех соотечественников вовлечься в дело государственного строительства. Здесь талант Александра Таманова наверняка будет востребован.

К этому времени он уже имел широкое признание как один из состоявшихся проектировщиков городских ансамблей. И даже позже, когда командор советской поэзии Владимир Маяковский напишет о «городе-саде», взоры многих устремятся в сторону Армении: лучшего специалиста, чем Таманян, нет! Впрочем, возвращаться в Россию он не собирается и всецело погружен в работу над генпланом Еревана. Идея «города-сада» принадлежит, конечно, не ему - в 1902 году ее представил английский урбанист Эбензер Говард - но именно 24-летний выпускник архитектурного отделения Высшего художественного училища при Российской академии художеств считается первым специалистом. Подобные ансамбли возводились в преддверии Первой мировой войны во многих городах Империи, но свежее и гармоничнее работ Таманяна проектов не было. Он строил садовые ансамбли в Нижнем Новгороде, Ярославле, Орле и, разумеется, - в Белокаменной и Петербурге; в Царском Селе он перестроил несколько зданий и возвел новые. В 1911-1913 гг. архитектор строит дом князя С. А. Щербатова на Новинском бульваре (здание было удостоено золотой медали и первой премии конкурса Городской управы - «Лучшее здание Москвы»). Через год 36-летний Александр Таманян избирается академиком архитектуры Академии художеств.

В Эривани архитектор всецело поглощен работой над генеральным планом армянской столицы: должность в столичной мэрии способствует процессу продуктивной работы, и архитектор практически завершает проект. В соответствии с разработанным генпланом начинается новая жизнь древнейшего города, которая, однако, приостанавливается советизацией республики: великий Таманян опять вынужден бежать от человека с ружьем; его спасает и переправляет в Персию Гарегин Нжде. Архитектор вернется в Армению позже, когда Владимир Ленин издаст указ о более благоприятных условиях пребывания в Советской стране «буржуазных специалистов»: вернется к начатому делу, в надежде.

«Опасность угрожает нам со стороны «Народного дома», предполагаемого к постройке в Эривани по проекту академика А. Таманова. «Народный» дом, являясь продуктом академизма и музейной археологии, не имея связей с культурными запросами нашей современности, уже в самой основе своей является реакционным и чуждым нашему времени. Его архитектура требует такой ажурной, ювелирной работы, которая мыслима только в каторжных условиях труда во времена фараонов, Людовиков и Романовых. Вместо «Народного дома» мы предлагаем построить кузницу пролетарской культуры, которая и по содержанию, и по форме будет соответствовать требованиям нашего социалистического строительства». Великий зодчий перечитывал отвратительную публикацию, подписанную молодыми перспективными архитекторами и художниками, и не хотел верить глазам: как такое стало возможным? «Впрочем, этого вероятно и стоило ожидать, - подумалосьТаманяну, - ведь время-то сатанинское...»

---

Задолго до начала масштабной работы по перестройке и планированию Еревана Таманян создал немало великих творений в России. С 1904 по 1906 год он руководил реконструкцией армянской церкви Святой Екатерины на Невском проспекте Петербурга. А спустя два года в этой же церкви он венчался с Камиллой Эдварде, дочерью английского промышленника и внучкой именитого русского архитектора Николая Бенуа.

---

Гетсемани. Так называлась находящаяся в старом квартале города Шахар известная часовня. К полудню 5 июня 1679 года в Ереване стали появляться слухи о том, что она уцелела. Причем целиком. Без единой сейсмической царапины. Оплакивающее своих родных население города траурным шагом направилось к часовне. Она действительно стояла. Позже горожане назовут это место Святым, а часовню - Вечной. По прошествии 222 лет со дня катастрофы часовня была реконструирована и вновь стала местом паломничества. В 1901 году состоялось торжественное «открытие» Вечной. Собрались тысячи прихожан. Духовные лица говорили о славном прошлом часовни и сравнивали ее непоколебимость с духом армянского народа. Спустя 20 лет она была взорвана новой властью, и на месте Вечной началось строительство «Народного Дома». Бедняжка долго не сдавалась: атеистам в кожаных куртках пришлось произвести целых три взрыва. Разбитый горем седой смотритель Вечной, молча наблюдавший за вандализмом чекистов, умножил это число на сумму лет между землетрясением и реконструкцией, и все стало на свои места.

Архитектор перечитывал отвратительную публикацию и не верил своим глазам: да, пусть он был принципиальным противником уничтожения часовни, но разве это дает основание одержимым атеистическими веяниями пролетарским художникам в таких тонах отзываться о нем самом и о его детище - «Народном Доме»? «Проклятие старого смотрителя, кажется, начинает сбываться», - подумал зодчий. Он не успеет завершить свое творение, а в 1937 году, через год после кончины Мастера, его проект «Народного дома» - нынешний Театр оперы и балета в Ереване - будет удостоен Большой золотой медали и премии Гран-при на Всемирной выставке в Париже.