 03.05.2010 - Владимир Немирович-Данченко (1858–1943)Владимир Немирович-Данченко – режиссер, театральный деятель, педагог, писатель и драматург, основатель (совместно со Станиславским) Московского Художественного театраАПОСТОЛ СЦЕНЫ  Драматизм создавшейся ситуации они понимали профессионально: оба были режиссерами и имели непосредственное отношение к драме. Их встреча состоялась еще в далеком 1897 году, они просидели целых 18 часов в ресторане «Славянский базар», однако, вопреки распространенному мнению о представителях московской богемы, не балагурили. Предмет их долгой беседы - перспективы развития русской сцены - определил своим итогом рождение Московского художественного театра. Они поставят вместе «Чайку», «Трех сестер», «Вишневый сад», «Дядю Ваню», драматургию Ибсена, Гауптмана, Метерлинка, позже - Максима Горького. Разрыв с последним наступит после 1905 года. Тем не менее, Константин Станиславский уверял, что В. Немирович-Данченко «нашел настоящую манеру играть пьесы Горького».Но в этот день судьба распорядилась по-своему: музы театрального искусства, Талия и Мельпомена, вознамерились выступить против режиссерского тандема и самим заменить его. В результате-предсказуемая трагикомедия: великолепная труппа МХТ интеллектуальнейшим в мире, но, увы, нищим табором бродит по Берлину в поисках мецената из сказки. Драматизм создавшейся ситуации оба режиссера понимают профессионально: это уже не фабула, это - финал! Вторая четверть XX века явила на мировое театральное поприще целую плеяду уроженцев Армянского Кавказа, заявивших о себе весьма громко и столь же уверенно. Российские представители этой беспрецедентной волны - Вахтангов, Якулов, Симонов, на первых порах также Питоев и Мамулян, призваны были стать основоположниками новых направлений в искусстве. Деятельность многих из них поддерживалась армянской буржуа¬зией, которая в начале XX столетия была национальной. Родом с Кавказа был и Владимир Немирович-Данченко: сын украинца и армянки, он родился в дворянской семье и детство провел в Тифлисе. Его приобщение к армянской культуре, центром которой и был этот прекрасный город, позже проявится в виде известной формулы режиссера: каждый второй армянин - великий актер. Впрочем, и он сам был вторым. Брат Владимира -известный военный корреспондент Первой мировой войны Василий Немирович-Данченко, актером уже не станет, но он будет писать и исповедоваться. Я весь остыл в холодной стороне. Вдали я забывал тоску родимых песен И мать, чья кровь горячая во мне... И край, мой отчий дом, казался чужд и тесен... Голгофою Армении родной Явилось прошлое... И лучше мне, как брату, Быть на кресте мучительном с тобой, Чем мстительно кричать: «распни ее» - Пилату... Режиссер знал и ценил армянский цикл произведений брата, в том числе строки из «Молитвы эмигранта». Они были автобиографичными: Владимир Иванович и сам ощущал себя эмигрантом в Москве. По крайней мере, на первых порах. Армения! Ты слышишь ли набат? Твои ли шелестят знамена издалека? Прими меня, многострадальный брат, Без злого ропота и позднего упрека. Этим злым берлинским вечером Владимир Немирович-Данченко ощущал себя настоящим армянским скитальцем. Но меценат из сказки, как это часто бывало в национальной истории, все же появится: молодой красавец Николай Тарасов - известнейший нефтепромышленник, щеголь и эстет, сам выйдет ему навстречу. Финансовая проблема, чреватая бесславной кончиной МХТ, будет решена в течение нескольких секунд. Тарасов, главной страстью которого являлся театр, станет опекать детище Станиславского и Немировича-Данченко вплоть до своей смерти: он пустит себе пулю в лоб в возрасте 28 лет. Впрочем, до этого он еще успеет пару раз покатать на своем шикарном автомобиле совсем молодую Алису Коонен: судьба этой замечательной актрисы неразрывно будет связана с вели¬кими армянами. Однако Немирович-Данченко принципиален как всегда: «Тебе, Алиса, уже 21 год, но кроме Митиль и автомобиля Тарасова ты еще ничего не знаешь». Роль Митиль она исполняла в знаменитой «Синей птице», одним из ее партнеров в этом спектакле был ростовский армянин Никита Балиев. Позже, при поддержке Тарасова, он поднимет жанр кабаре до невиданных в России высот и станет основателем закрытого клуба актеров «Летучая мышь». Немирович-Данченко часто бывает у него в клубе. Суда же захаживает и Вахтангов. О деятельности Никиты Балиева восторженно будет отзываться Чарли Чаплин. Однажды Владимир Немирович-Данченко, отправился в Новосибирский театр оперы и балета. В тот день ставили балет «Пламя Парижа» - о французской революции. Сидевший рядом с режиссером старик возмущенно воскликнул: «Что это они все пляшут да пляшут, петь-то когда начнут?» «Это балет. Здесь петь не принято», - сухо оборвал соседа Владимир Иванович. И в этот момент на сцене вдруг запели «Карманьолу» - таков был замысел постановщика. «А ты, дед, видать, как и я - первый раз в театре», - рассмеялся старик-сосед. Во второй половине двадцатых годов Немирович-Данченко живет и работает в Голливуде. Именно в это время на театральном небосклоне Америки вспыхивает звезда молодого Рубена Мамуляна. Право же, каждый второй армянин - великий актер. Впрочем, собственную теорию актерского искусства ему так и не удастся оформить в виде завершенного труда. С 1928 года, когда болезнь сердца не позволит великому Станиславскому заниматься практической деятельностью - гениальный практик становится гениальным теоретиком - именно Немирович-Данченко руководит театром. Расположившись в антикварном кресле, он смотрит на ночное небо и цитирует стихотворение брата. Ему уже за восемьдесят, но возраст не мешает Мастеру адекватно воспринимать происходящее. Действительность же поистине ужасная - длинным этапом один за другим отправляются в никуда его лучшие ученики. Мы на Голгофу шли восторженной любовью. И в темные века боролись мы одни. Могли бы напоить мы ад своею кровью. И погасить багровые огни. А унижения мучительного плена? А пытки, а позор, а горе и боязнь? О, нас спасли бы всех предательство, измена, Но мы - Мы выбрали апостольскую казнь. Василий написал эти стихи давно - в память умерщвленных турецким ятаганом армян, но уж очень актуально и масштабно звучали они сегодня. Мастер взял телефонную трубку и попросил аудиенции у Хозяина. В этот вечер он обязал себя любой ценой добиться освобождения режиссера В.Сахновского. Владимир Немирович-Данченко всегда был человеком принципиальным. Еще в самом начале века он откажется от присужденной ему Грибоедовской премии за пьесу «Цена жизни»: «ее должен получить Антон Чехов за "Чайку"». Цена жизни режиссера определялась проповедуемыми им принципами. «Нет, я просто обязан спасти Сахновского; во имя будущего и, конечно, прошлого». В 1941 году молодого режиссера выпустят из тюрьмы. Опубликовано на сайте: http://www.newarmenia.net Прямая ссылка: http://www.newarmenia.net/index.php?name=Pages&op=view&id=328 |